Солнце, Брюссель, железная дорога, Кнокке. В Брюссель заглянул по пути в Париж.
Ежегодное поклонение романтике будущего. Ощущение именно той парижской жизни, ее поверхностной пенки, влекущей миллионы людей в Париж.
Никто не знает Париж, кроме тех, кто борется там за жизнь.
Париж для романтиков всего мира — это замечательная история Европы, высасывающая генетическую кровь мира и рождающую роскошь королей, силу революции, Наполеона, книги Дюма, импрессионизм, стремление к красоте и гармонии света, книги Золя, светскую философию Вольтера, великолепную и величавую архитектуру, ,сохраняющуюся веками, не уходящую красоту зданий и простоту восприятия форм, создавая простоту и трансформацию отношений.
Я люблю Париж, мушкетеров, ограды Люксембургского сада, Монмартр, тамплиеров, Сите, ощущение улиц и людей.
Мой Париж я люблю с детьми — из рассказов прадеда и из книг Дюма.
Мой Париж — это красивая породистая женщина, ее надо любить, восхищаться и наслаждаться. Все приходит от ощущения обладания. И это все, что ты чувствуешь. Шарм, обаяние, мечтательные отношения и встречи, идеализирование ситуации и характеров, круассаны, вино, Кальвадос, гармония фасадов зданий, жизни, торговли, моды, скульптур, картин, людей.
Это ли Париж? Да — это мой Париж
От бульвара Капуцинов до Вандома и сада Тюильри бредешь ты, не замечая толпы туристов, и щелкающие затворы фото аппаратов. Зачем снимать Париж?
Я видел немного фотографий, снятых между бутиками, которые хочется смотреть, и они из Парижа.
Однажды в России мой друг Жорж показал мне фильм о Париже, и вы знаете он был хорош. В нем была страсть человека, впервые попавшего в Париж и очарованного им. Он раскрывал Париж улиц, зданий, мостов, Эйфелеву башню, королевскую площадь, Тракадероу с особой тоской уходящего поезда, это была страсть.
Страсть — это и есть Париж
Французы натворили много страшного — убили короля, пытались построить справедливое общество, родили Наполеона, губили дворян. Все это они делали с такой страстью, что исторически это выглядит целесообразным.
Страсть — это красиво
Уродлива лишь ненависть. Именно ненависть вытолкнула российский генофонд во Францию. Интересно, что французские революционеры смогли революционную идею остановить, со страстью уничтожив себя, и остались в памяти как революционеры. Они были страстными людьми. Любили Францию, ее историю, женщин и вино.
В России также была революция. Были те, кто ее совершил. У них не было страсти — они не любили Россию, ее историю, ее самобытность и культуру. У них была только ненависть и желание власти, денег и разврата — как общественного, так и личного.
Они привезли в Россию ненависть и нищету, как черту характера, изгнав тех, кто готов был со страстью делать лучшее. Не страдать от ненависти, а созидать, создавая жизнь.
И я ощущаю в Париже: здесь веселились лихие казаки Платова. В их веселье была страсть и уважение к Парижу. Они его впитывали, и не громили, понимая красоту и созидая ее как могли. Для многих их потомков Париж стал спасением победителей. Казаки стали таксистами, бандитами, циркачами и богачами. Париж не имел на них зла. Париж любил наших русских дворян, сняв с них гонор вельмож, он дал им жизнь в гармонии с прекрасным и страсть, созидающую труд.
Париж всегда возбужден. Он чист с утра, он горд Вандомской площадью, египетскими походами Наполеона, площадью Согласия, где рубили головы дворянам. И как писал Герман — “автомобили, объезжая площадь Согласия по кругу, вальсируют словно на рождественском балу или на балу в честь взятия Бастилии, в честь этих дворян». Рядом дворец Инвалидов, где покоится один из французских императоров — Наполеон.
Напротив артиллерийское училище, где он учился и впитывал страсть Парижа, очаровывался им, и познал любовь и власть, благородство, преданность и страшное предательство Парижа. Наполеон любил Париж и хотел вернуться туда любой ценой. И не в его власти, что этого не получилось. Теперь он величаво в Париже почитаем. Париж им горд, его любовью и его маршалами.
Приходя к Наполеону и его маршалам, я вижу блестящих офицеров, свист атак французов на русских гусар и казаков, великолепных в схватке, на пределе выносящих тяжесть боя. Мы победили, но это был достойный противник, он хотел обладать, но не хватило страсти на наш характер и наши просторы.
Тем не менее история любит Наполеона, за ним всегда оставалась Франция, притягивающая сердца.
Париж покланяется Жозефине и мадам Помпадур, а мы только начали понимать Екатерину II.
Когда я бегал в 6.00 утра в Люксембургский сад, улицы в это время были необычайно чисты. Людей мало и ты бежишь как по ленте истории. Каждый раз пробегая Тюильри, военную академию, Вандом — до боли знакомые места — вспоминаешь наших великих соотечественников — Тургенева, Чехова и Набокова. Париж помнит вся и всех, причесывает романтизирует, наполняет образы памятью.
«Фиалка Монмартра» — ты уже с детства любишь Париж. И знаешь его по романтической страсти. Ромео и Джульетта из Вероны. И по-моему в этом их трагедия. Только Париж легкомыслен и счастлив. Любовь и романтика есть обладание и счастье.
Париж не договаривает историю до трагизма. Он с утра смывает с улиц воспоминания ночи и думает о следующей. Здесь не умирают от любви. Здесь торжествует страсть, измены, интриги, в Париже позитивны. Они ведут к следующей встрече, торжествует жизнь. Жизнь в ослеплении улиц елисейских полей.
Сейчас новая жизнь. Париж сопротивляется эротическому натурализму нашей эпохи. Париж растворяет в своем объеме исторической романтики плоскость времени, рождая новые стили, тренды, новый дизайн, взаимодействующий с современностью, давая ей свою страсть и шарм, романтизм и ощущения принадлежности к прекрасному.
Хотя Парижу тяжело. Дворцы и улицы пытаются сбросить с себя хлам современной рекламы. Церковь Сен Жермен в окружении торговых центров кажется уже не столь значительной, иногда ее даже люди не видят, столь сильное влияние Парижа моды и торговли.
Мода и Париж это практически одно и тоже. Что в Париже выставили уже модно – картины, одежда, украшения, посуда и другие предметы и явления. Париж всегда с любовью берет историю, отдавая бисер своего влияния. Париж влияет круассанами, актерами, парфюмом, свободой. Хотя свобода Парижа – это глянец. А воспринимается как реальность. Когда Президент Франции женится на красивой женщине, мы воспринимает это с пониманием, он же француз, а когда другой Президент делает что-то похожее, мы вспоминаем о морали и это уже проблема. Вот такой Париж.
Завораживающее чувство Парижа придает всегда оттенок вечной справедливости, харизмы и исторической съедобности. Почему так вкусно выпить бокал вина или кофе в Париже, съев что-либо. Частичка этого вкуса – это Париж с его страстью к прекрасному, которое у нас в подсознании. В том числе и от того, как нам это подадут, хотя кафе Парижа устают иногда от посетителей. Владельцам кафе надо понравится шуткой, манерами, взглядом, пониманием или чем-то, что они в вас увидят. Кафе – это витрина Парижа, избитая фраза. Его нерв, как писал Герман. Через кафе Париж нас очаровывает. Столики у каждого кафе- улетное место в хорошую погоду.
Ты сливаешься с Парижем, сидя в кафе на какой-нибудь старинной улочке. А рядом играет аккордион и поет Ив Монтан. И ты поддаешься очарованию Парижа, танцуешь вальс и счастлив. Едешь, летишь в Париж – и это уже событие. И так каждый раз – ты хочешь его открыть для себя и не идеи, а важно с кем7 А он не открывается, дает только обладать, оставляя себя себе, чтобы ты опять приехал, опять увидел, пришел на Сен Дени, в кафе Прокоп, Ротонду и ощутил особую связь тебя и Парижа. Его страсть. Ощущение вечности, красоты и жизни.
Данное повествование не претендует на историческую или политическую достоверность. Это идея и ощущения. Автор рад, что он смог это изложить на бумаге, хотя бы для себя.
